На территории Горьковской, ныне Нижегородской, области боевые действия не велись, но наша область была объявлена прифронтовой. Фашистские самолёты летали бомбить Горький, и одним из ориентиров на их пути была Саваслейка, поэтому в селе соблюдали светомаскировку, установили специальные дежурства.
Страшный рёв оглушал село каждый день, в одно и то же время, с немецкой точностью, пунктуальностью. Очевидцы говорят, что это невозможно забыть.
Город Муром, сейчас это Владимирская область, до 1944 года относился к Горьковской области. Муромский мост имел стратегическое значение: по нему шли на фронт из Сибири эшелоны с пополнением и продовольствием. Анна Ивановна Безрукова, в девичестве Борисова, вспоминала: «Семья у нас была большая, детей одиннадцать человек. Отец, Борисов Иван Фёдорович, воевал на фронте. Мать, Борисова Анастасия Тимофеевна, работала в ремонтной бригаде на железной дороге. В годы войны в семье умерло трое детей – голодно было. Приходилось много работать. Младшие работали наравне со старшими. Я ездила с братом в город Муром продавать дрова. В городе, на заводе, мы набирали гнилую картошку, делали из неё лепёшки и жарили. Работала на кирпичном заводе, заполняла формы. Разносила шлак на дороги, ходила мыть пол... Тяжело было, но мы ещё и играть успевали. Всё-таки детьми были».
Похожими воспоминаниями делилась Анна Васильевна Ежова, в девичестве Кострова: семья была большая, одиннадцать детей. Отец воевал.
Закончила три класса – пошла работать. «Как и все сверстники, работала в лесу. Когда начали застраивать аэродром /лето 1942 года, хотя строительство военного аэродрома возле села Саваслейка началось ещё в 1939 году – примечание автора/, убирала рожь и кусты… В работе мы тянулись за старшими, зарабатывали свой кусок». В Саваслейке, как в прочем и во всей стране, был страшный голод, а поле, засеянное озимыми, которое вот-вот можно было убирать, приезжие инженеры определили пригодным для строительства аэродрома и приказали скосить рожь. Из воспоминаний очевидцев: «Как же голосили и причитали бабы, удерживая от этого страшного шага, ведь село оставалось без урожая. Но чтобы победить врага, нужен был аэродром для обучения летчиков». И вот эти голодные дети, взяв лопаты, шли и срезали рожь, затем грузили, на лошадях отвозили и сваливали в низменных местах. Рано пришлось повзрослеть детям того поколения. Это была их лепта в общую победу.
Супруги Шкерктовы рассказали, как рано ложились на их маленькие детские плечики взрослые проблемы и заботы. Как были они серьёзны, рассудительны; без слов, нравоучений родителей и учителей понимали, что надо делать, как надо делать, что хорошо и что плохо… Владимир Николаевич вспоминает: «С десяти лет начали помогать, на салазках дрова возить из леса. Лошадей-то не было – в колхоз забрали. Сучки сосновые сухие обрубали с деревьев и возили… В 41 году я пошёл в колхоз работать… мужиков забрали, остались бабы да ребятишки. Лето пахали и боронили, и сеяли. Тракторов не было - всё на ногах, на лошадях. Сенокос начался, меня послали в луга: отсюда двенадцать километров. А научился косить я ещё до войны, в сороковом году, когда на каникулах в школе в сенокос посылали косить: у старика якута в помощниках был. Сенокос кончается, я приезжаю с лугов. У меня мать работала в саду колхозном, сад-огород там был, и меня туда посылают работать: помидоры, огурцы убираем, возим сдавать государству. После уборки пахали. Когда уборочная начинается, снопы возим. Уборочная заканчивается – молотить начинают. В мае месяце 42 года начали строить аэродром, меня направили туда…» «А мне не было ещё семи лет, - говорит Зинаида Васильевна,- я полы мыла… »
Тяжёлым было их детство. Не менее тяжёлыми были юность и молодость. А сегодня как они живут? Всё ли возможное мы сделали для того, чтобы хотя бы их старость была спокойной и счастливой?
Анастасия ЛОПАТИНА, 15 лет.
Нижегородская область, село Саваслейка.
Рисунок автора.
Город Муром, сейчас это Владимирская область, до 1944 года относился к Горьковской области. Муромский мост имел стратегическое значение: по нему шли на фронт из Сибири эшелоны с пополнением и продовольствием. Анна Ивановна Безрукова, в девичестве Борисова, вспоминала: «Семья у нас была большая, детей одиннадцать человек. Отец, Борисов Иван Фёдорович, воевал на фронте. Мать, Борисова Анастасия Тимофеевна, работала в ремонтной бригаде на железной дороге. В годы войны в семье умерло трое детей – голодно было. Приходилось много работать. Младшие работали наравне со старшими. Я ездила с братом в город Муром продавать дрова. В городе, на заводе, мы набирали гнилую картошку, делали из неё лепёшки и жарили. Работала на кирпичном заводе, заполняла формы. Разносила шлак на дороги, ходила мыть пол... Тяжело было, но мы ещё и играть успевали. Всё-таки детьми были».
Похожими воспоминаниями делилась Анна Васильевна Ежова, в девичестве Кострова: семья была большая, одиннадцать детей. Отец воевал.
Закончила три класса – пошла работать. «Как и все сверстники, работала в лесу. Когда начали застраивать аэродром /лето 1942 года, хотя строительство военного аэродрома возле села Саваслейка началось ещё в 1939 году – примечание автора/, убирала рожь и кусты… В работе мы тянулись за старшими, зарабатывали свой кусок». В Саваслейке, как в прочем и во всей стране, был страшный голод, а поле, засеянное озимыми, которое вот-вот можно было убирать, приезжие инженеры определили пригодным для строительства аэродрома и приказали скосить рожь. Из воспоминаний очевидцев: «Как же голосили и причитали бабы, удерживая от этого страшного шага, ведь село оставалось без урожая. Но чтобы победить врага, нужен был аэродром для обучения летчиков». И вот эти голодные дети, взяв лопаты, шли и срезали рожь, затем грузили, на лошадях отвозили и сваливали в низменных местах. Рано пришлось повзрослеть детям того поколения. Это была их лепта в общую победу.
Супруги Шкерктовы рассказали, как рано ложились на их маленькие детские плечики взрослые проблемы и заботы. Как были они серьёзны, рассудительны; без слов, нравоучений родителей и учителей понимали, что надо делать, как надо делать, что хорошо и что плохо… Владимир Николаевич вспоминает: «С десяти лет начали помогать, на салазках дрова возить из леса. Лошадей-то не было – в колхоз забрали. Сучки сосновые сухие обрубали с деревьев и возили… В 41 году я пошёл в колхоз работать… мужиков забрали, остались бабы да ребятишки. Лето пахали и боронили, и сеяли. Тракторов не было - всё на ногах, на лошадях. Сенокос начался, меня послали в луга: отсюда двенадцать километров. А научился косить я ещё до войны, в сороковом году, когда на каникулах в школе в сенокос посылали косить: у старика якута в помощниках был. Сенокос кончается, я приезжаю с лугов. У меня мать работала в саду колхозном, сад-огород там был, и меня туда посылают работать: помидоры, огурцы убираем, возим сдавать государству. После уборки пахали. Когда уборочная начинается, снопы возим. Уборочная заканчивается – молотить начинают. В мае месяце 42 года начали строить аэродром, меня направили туда…» «А мне не было ещё семи лет, - говорит Зинаида Васильевна,- я полы мыла… »
Тяжёлым было их детство. Не менее тяжёлыми были юность и молодость. А сегодня как они живут? Всё ли возможное мы сделали для того, чтобы хотя бы их старость была спокойной и счастливой?
Анастасия ЛОПАТИНА, 15 лет.
Нижегородская область, село Саваслейка.
Рисунок автора.
Комментариев нет:
Отправить комментарий